Людей разбивали на группы по двенадцать человек. Их заставляли раздеться и две шеренги наемников окатывали обнаженных из шлангов водой. После этого каждому выдавали бесформенную робу. Робы были грязно-серого цвета с огромными хорошо видимыми желтыми кругами на груди и спине. Круги походили на мишени.

После этой процедуры жителей Фелда загоняли на огороженные площадки. Ничто не укрывало их от вечно моросящего дождя. Все, что люди могли сделать, – это сбиться в кучки и боязливо шептаться, делясь предположениями о том, что их ждет дальше. Никто не разъяснил им, что все это представляло собой воплощение принципа А. А. Катто, именуемого «Рационализацией Населения».

Последним снесли тупик Ангелов. В ожидании невесть чего под оружейными дулами жители Тупика еще не вполне отчаивались, но тряска в грузовике и помещение в загоны показали, что дело – хуже не бывает.

Пленными занимались исключительно Легион Стервятников и наемники. Многих легионеров прирезали в узких проулках города те, кто сообразил, что форма врага – единственный шанс выжить.

Легионеры издевались над пленными с обдуманной жестокостью. Военные из Квахала в черной форме использовали в помощь себе специально доставленных нелюдей.

Пленников привозили на грузовиках в неизвестное им место, окруженное высокой колючей проволокой. Мостки ограды патрулировали вооруженные окполовцы. Безжалостные лучи прожекторов освещали площадь загонов ослепи» тельным и зловещим светом.

Подгоняемых кнутами и прикладами пленников прогоняли через узкие загоны, где проволока подходила так близко, что протиснуться можно было только в одиночку. Турникет, сооруженный энергичными садистами легионерами, делил людей на группы по двенадцать человек.

После турникета людей сбивали в кучу на площадке перед загоном. Голос из громкоговорителя приказывал им раздеться. Легионеры сновали меж пленных и сдирали одежду с тех, кто недостаточно быстро повиновался приказу.

Кармен-Шлюха оказалась в группе с девятью своими сестрами по ремеслу и двумя профессиональными нищими. Кармен и другим девицам так много раз приходилось снимать одежду, что они, не долго думая, сделали, как им приказали.

Одного из нищих настолько напугала перспектива остаться без одежды, что он просто стоял, открыв рот. Его схватили два легионера, сорвали с него жалкие лохмотья, а потом отлупили.

После раздевания группу прогоняли через строй наемников со шлангами. Кармен с трудом дышала, вода била по коже огромным ледяным кулаком. Нищий, избитый солдатами, упал. Никто и шагу не сделал, чтобы убрать его тело.

После омовения водой люди выстраивались перед длинным столом. В руки Кармен кинули грубую хлопчатобумажную робу. После того, как оставшиеся одиннадцать из группы получили свои робы, они побежали на главную площадку.

Главная площадка представляла собой кусок вытоптанной земли, огороженный проволокой и смотровыми вышками. Прожектора не оставляли ни единого участка тени, где можно было бы спрятаться. Непрекращающийся дождь и множество сбившихся в кучу людей превратили землю в месиво грязи.

Кармен неторопливо прохаживалась, меся ногами жижу. Говорили только о неизбежном конце, который ждал каждого. Кармен вдруг поняла, что не может рассуждать об этом. Она избегала сбившихся в кучки испуганных людей, бесцельно расхаживая по площадке. Пленным не давали еды. И не сообщали о дальнейшей судьбе. Спать стоя никто умел, да и не смог бы.

Тоскливое отчаяние пленников время от времени прерывалось паническим ужасом: его наводили наемники и легионеры, группами врывавшиеся в загоны, чтобы терроризировать несчастных пленников.

Кармен избегала их, как только могла. Однако в общей атмосфере ужаса и уныния слишком сложно сохранять бдительность.

Кармен устало тащилась, погруженная в собственные мысли, как вдруг ее грубо толкнули в спину. Она упала лицом в грязь. Затем приподнялась на колени и отерла с глаз грязь. Трое легионеров смеялись над ней. Глаза Кармен сузились. Она неуверенно поднялась на ноги.

– Я знаю вас трех.

Они уставились на нее.

– Ты – арестантка. Ты ничего не можешь знать.

Кармен чуть выпрямилась. На несколько мгновений она стала прежней жесткой мадам. Уперла ладони в бедра.

– Ваша жалкая форма и каски не обманут меня. Вы просто три сопливых малявки. Я вышвыривала вас из «Тусклых цветов» столько раз, что уже сейчас и не вспомню.

Один из легионеров обменялся довольной ухмылкой со своими напарниками.

– Думаю, этой заключенной надо преподать урок, как следует вести себя со своими хозяевами.

Кармен сплюнула в грязь.

– Хозяева…

Прежде чем Кармен успела закончить, двое легионеров схватили ее за плечи и заставили упасть на колени в грязь. Третий со всей силы ударил ее по лицу.

– Ты должна уважать нас, поняла, грязная шлюха.

– Да пошли вы…

Легионеры переглянулись с фальшивым недоумением.

– До нее медленно доходит, да?

– Вообще не доходит.

– Ни хрена не доходит.

Кармен собиралась сказать еще пару слов в их адрес, как вдруг поняла, насколько она беспомощна. Один из легионеров заметил это и рассмеялся.

– Как думаете, ребята, двадцать ударов ускорят ее понятливость?

Оставшиеся двое хихикнули.

– Да уж, не помешают…

– И научат хорошим манерам!

Кармен почувствовала, что начинает дрожать. Пока поднималась на ноги, рукава робы разошлись по швам. Ее снова толкнули, и она оказалась на коленях. Двое легионеров крепко держали ее. Третий вытащил из-за пояса короткий заплетенный в косички хлыст.

Кармен закрыла глаза и приготовилась. Услышала свист хлыста, но это легионер еще приноравливался, размахивал в воздухе. Потом один из «ребят» выпустил ее плечо, и ей показалось, что, возможно, они передумали. Но, оказывается, легионер отошел для выяснения важного вопроса. Он обратился к державшему хлыст:

– Ты собираешься один выпороть ее? А мы что?

– Хочешь поучаствовать?

– Конечно.

Первый легионер передал хлыст.

– О'кей, давай первым. Милости прошу.

Тот взял хлыст. Кармен поняла, что передышке пришел конец. Она напряглась и закрыла глаза. Первый удар пришелся на спину. Боль пронзила ее тело. Кармен закричала. Она дергалась и пыталась вырваться, но легионеры держали ее крепко. Она слышала голос того, с хлыстом.

– Один. Удар.

– Два.

На восьмом счет слился с болью и слезами.

Когда все закончилось, ее оставили прямо там, в грязи. Ее спина превратилась в месиво из кровавых рубцов. Они не побеспокоились оправить ее одежду.

Долгое время спустя Кармен, превозмогая боль, поднялась на ноги и медленно проковыляла к проволочной ограде. Она нашла место, где смогла побыть одна, как можно дальше от остальных заключенных.

29

Воздушный корабль вырвался из ничто и упал в темноту квахальской ночи. Бэньон вздохнул с облегчением. И мрачно улыбнулся Страннику.

– Похоже, тебе удалось доставить нас сюда, старик.

Странник усмехнулся.

– Заметь, среди ночи. Это то, что ты называешь словом «сервис».

Бэньон кинул на него косой взгляд.

– Тебе все равно пришлось бы сделать это ночью. Разве не так?

Ухмылка Странника стала еще шире.

– Этого как раз ты знать не можешь, командир Бэньон.

Бэньон нахмурился.

– Следи за собой, старик. Меня не волнует твое отношение, но имей в виду: вся твоя полезность потеряла значение сразу после того, как ты доставил нас сюда.

Странник обратился к нему с выражением нарочитой наивности:

– Хочешь сказать, что ты не собираешься выбираться отсюда?

Бэньон избегал смотреть старику в глаза.

– Просто закрой рот. Это все.

Кронски слегка коснулся верха фуражки и коротко глянул на них.

– Когда вы, наконец, превратите цапаться друг с другом!… Где мы высадимся?

Бэньон вгляделся в окна рубки управления. Вдали зиккурат купался в ослепительных лучах прожектора. Очевидно, что меньше всего враг ожидает незаметной атаки. За зиккуратом на фоне черного неба – едва различимый горный массив. Бэньон глубоко вздохнул.